Несколько лет назад издание The Atlantic опубликовало рассказ сценариста Дэвида Мэги о том, как он с Энгом Ли готовился к работе над сценарием «Жизни Пи» и какие сложности возникали в этом процессе.
Впервые я прочитал «Жизнь Пи» на съемочной площадке «Волшебной страны» (Finding Neverland). Я тогда сказал режиссеру Марку Форстеру, что только что прочитал потрясающую книгу. «Экранизируешь?», — спросил он. «Нет, — ответил я. Она о мальчике и тигре в одной лодке», и практически сразу отмел эту идею. Спустя шесть лет мне позвонил агент. Он спросил меня, слышал ли я об этой книге. «О да, — ответил я. — Она замечательная». «Энг Ли хочет экранизировать ее», — сказал агент.
На следующий вечер я встретился с Энгом в суши-ресторане в Нижнем Манхэттене, чтобы обсудить роман. В конце ужина он сказал: «Думаю, ты напишешь отличный сценарий. Давай вместе поработаем», и практически сразу я перестал считать, что книгу невозможно экранизировать, и приступил к работе.
Начну с начала: раньше я был актером, а потом занимался озвучением аудиокниг, которые люди слушали за рулем. За пять лет я записал сокращенные версии около 80 романов. Не уверен, что оказал хорошую услугу их авторам, но для меня самого это был огромный опыт как для будущего сценариста. Я научился оставлять от романов лаконичную и краткую структуру. Но с «Жизнью Пи» возникли особенные трудности — большая часть истории рассказывается в сознании персонажа, описаны не его действия, а его размышления. Я написал несколько страниц и отправил их Энгу. Мы встретились, обсудили их, сходили на ланч, поговорили за ланчем, вернулись к нему в квартиру, еще поговорили. Дома я написал еще несколько страниц. В эти первые несколько месяцев мы только исследовали. Мы не писали сцены, мы записывали идеи.
Как это бывает, мой племянник тогда прочитал «В дрейфе: 76 дней в плену у моря» (Adrift: 76 Days Lost At Sea) — книгу Стивена Каллахэна о том, как он пересек Атлантический океан на надувном спасательном плоту. Мы с Энгом связались со Стивом, и он пригласил нас к себе в Мэн. Мы втроем вышли в залив на паруснике и поболтали о том, как путешествие может изменить человека, пока нашу лодку крутило как в стиральной машине.
Несколько недель спустя мы улетели в Индию. Мы хотели приехать в преддверии сезона муссонов, но, к сожалению, это означало, что мы будем находиться там в самое жаркое время года. В первые дни нашего пребывания в Мумбае и других городах на побережье, температура держалась выше ста градусов (по Фаренгейту). Мы хотели посетить индуистские храмы и должны были оставлять свою обувь перед воротами. Камни во внутренних двориках были так раскалены, что нам приходилось прыгать из одного клочка тени к другому, чтобы добраться до входа в храм. Так было, пока мы не доехали до горного района Муннар, где наконец удалось избежать зверской жары. Муннар — район, где находятся чайные плантации, где рабочие в широкополых разноцветных шляпах собирают по склонам листья. Мы посетили фабрику, где эти листья нарезаются и обрабатываются. Сладкий, травянисто-зеленый запах свеженарезанных чайных листьев был ошеломляющим — совершенно непохожим на запах сухих листьев, и я никогда его не забуду.
Во время нашего путешествия по Индии я наконец нашел тот ритм, ту атмосферу, которые мы искали. Я написал первые две сцены, а по возвращении сел и закончил очень черновой драфт сценария, используя метод разделенного экрана, который мне посоветовал Энг. Это был новый способ взглянуть на материал: мы не думали о том, когда будет происходить склейка. Это позволило нам изменять последовательность сцен и переигрывать их одну за другой, при этом сохраняя непрерывное повествование.
«Жизнь Пи» — это история обо всех историях, толерантности к этим историям и различным их версиям. Возможно, тигр — это символ Бога. Возможно, он метафора одного из аспектов личности Пи, его мотивации выжить. А может быть, тигр — это просто тигр. В романе Пи спрашивает: «Какая история лучше — с животными или без животных?» Некоторые люди думают, что дождь идет, потому что кучевые облака вырастают в дождевые, а другие — потому что бог сердится. Мы объясняем загадки этого мира с помощью разных историй. Какие-то из них будут точнее с точки зрения фактов, другие могут быть более эмоциональными. Меня восхищает Пи, который верит немного в ислам, немного в христианство, индуизм, атеизм. И для него эти мировоззрения не противоречат друг другу.
В сложной экранизации вы пытаетесь найти способ выразить нечто, что будет двигать историю вперед и заставить зрителя наблюдать за эмоциональным прогрессивным изменением героя. В одной из включенных сцен была такая реплика: «Слова и формы шли и шли без конца, как и мое иррациональное прозвище», которая стала понятна уже позже: Пи, оказавшийся посреди Тихого океана, пишет в своем дневнике «Слова — это единственное, за что я могу держаться», и мы видим, как его карандаш стирается все больше и больше, пока наконец не становится совершенно непригодным. И так мы понимаем, что он подошел к эмоциональному финалу своего путешествия, и, что не так очевидно, с ним произошло изменение. Слова больше не кажутся ему раздражающе иррациональными. Он понял, что выжил во многом благодаря своей способности держаться за истории и идеи.
Сурадж Шарма, сыгравший подростка Пи, был дебютантом, и мы пытались уловить в этой сцене утрату подростковых иллюзий. Кульминация происходит, когда появляется новый персонаж, которого не было в романе — Ананди, первая любовь Пи. Покидая Индию, он должен попрощаться с ней, и это делает их отношения острее. Он думает, что это навсегда. Это пример вольного обращения с первоисточником, к которому мы прибегли, чтобы показать эмоциональную борьбу, которую Пи переживает посреди океана. Ему надо было куда-то сбежать в своих мыслях, осознав, что мир больше и сложнее, чем зоопарк, в котором он вырос; что тигры не просто красивые животные, они свирепы и опасны.
Когда работаешь над адаптацией, важно учесть, что потребуется время на пробы и ошибки, что придется расширить то, что написал автор книги. Ян с одобрением принял наш второй драфт — ему понравилась сцена с Ананди. Он почувствовал, что это достойное продолжение его работы. С другой стороны, он также решил, что в нашем сценарии между Пи и тигром слишком шутливые, слишком простые отношения, а они на самом деле глубже. Мы, люди, склонны считать, что кошка, скорее, злится на нас, а не ведет себя просто как животное. Это довольно сложные вещи.
Фильм не книга. Снять точную адаптацию — это не значит буквально перенести главы в сцены. Это скорее сделать так, чтобы зрители вспомнили прочитанный оригинальный текст. Величайшие сценарии — это в первую очередь примеры владения ремеслом. Сценарий никогда не станет законченным художественным произведением, потому что, по определению, должен быть перенесен на более масштабную канву.
За три с половиной года мы написали 170 драфтов. Энг постоянно повторял: «Могло бы быть лучше», так что я шел и делал сценарий лучше. В процессе поиска сути истории он испытывал меня. Помню, как спустя пару недель я нервно сказал Энгу: «Я правда не знаю, что мы будем делать с этим». — «И я тоже», — ответил он, и от этого мне стало лучше. Я понял, что мы в одной лодке.